Две главы текста и несколько просмотренных видео – всё, что надо было Филу, чтобы собраться с мыслями и совершить марш-бросок на холодную продрогшую улицу. На дворе нагло маячил ноябрь, а точнее уже подходил к концу. Мозолили глаза корявые голые ветки деревьев, под ногами шуршали и рассыпались обмёрзшие листья. Солнце словно забыло о том, что надо хоть изредка появляться на небе, чтобы совершать свой привычный круг. Одни тучи да туман каждый день. Ни одного просвета за целый месяц. Фил выглянул в окно. В соседней многоэтажке горели несколько окон, да и соседи не спали. Натянув потёртые джинсы и накинув куртку, парень выгреб на стол из кармана остатки былой роскоши. 73 рубля, 13 копеек – всё, что осталось от потраченного впустую косаря. Пальцы скользнули по холодному металлу корпуса портсигара. Хороший подарок от друга, который хотелось бы хранить ещё очень долго. Такие вылазки уже превратились в традицию. Систему нельзя было нарушать. Не важно, был ли отец дома, или они сегодня ночевали без него с матерью и братом. Тихо выйти из комнаты, обуть потрёпанные кроссовки и выбраться во двор, незаметно скрипнув дверью. Где-то на соседней улице опять заунывно выл пёс. Гордый алабай во всей своей красе, которого не отпускали погулять даже на поводке. Это повторялось каждую ночь. Под ногой треснула ветка. Отец с другом недавно спилили две яблони, и теперь подобный хворост валялся по всему двору. Всё, что не успели сжечь или потеряли на ходу, относя охапки за сарай. Фил вгляделся в окна соседнего дома. Темно. Соседка наверняка ещё не пришла с работы или же сразу завалилась спать после тяжелого трудового дня. Ему всегда хотелось взглянуть на её дом изнутри. Сколько уже раз поносили родители эту женщину, которая «так и не нашла в свои сорок лет смысл жизни». Носком ботинка отодвинув скрюченные листья в сторону, Фил присел на фанеру, которой был накрыт старый ржавый каркас подобия школьной парты. Эта штука ещё в его детстве стояла во дворе. Летом можно было сидеть в беседке, заросшей виноградом и чертить всякие каракули на облупившейся доске, если ты из дома вынес несколько листочков и пару карандашей. Тогда ещё рисовали мелками прям на деревянных заборах. Человечки, домики, всякие странные надписи, которые были понятны только авторам. Небо ночью на удивление было чистым, звёздным, без единого облачка. Если подключить фантазию, то можно было услышать, как даже в воздухе потрескивал мороз поздней осени. Щёлкнула зажигалка, и маленький язычок пламени оттолкнул темноту на пару секунд, позволяя разглядеть уже немного покрасневшие от холода пальцы и правильный край сигареты. Дым на этот раз был слишком едким. Горький и сладкий одновременно запах кофе резко прорвал ночной свежий воздух, смешиваясь с ним, и также быстро растворился. Фил надвинул капюшон, поправляя воротник куртки и хватая на автомате спадающие с шеи наушники. Вдалеке завыла сирена, но тут же стихла, словно кто-то сразу убавил громкость. Тихо скрипели ветки, шуршали листья, кто-то кашлянул в конце улицы, а потом раздались еле слышные голоса. Всё это слышалось настолько отдалённо, словно парень сидел под толщей воды и специально прислушивался к любым звукам. Это всё равно можно было назвать тишиной. Не пронизывающей, от которой обычно закладывает уши. Такую тишину всегда хочется нарушить. Это совершенно другая тишина, в которую наоборот хочется вслушиваться и ловить слухом любые шорохи. Фил закрыл глаза и даже задышал тише. Фанера словно съехала с металлических спаянных трубочек и поплыла куда-то вверх. Его качнуло. Пришлось открыть глаза. Через два дома замигал фонарь, рассыпая вокруг себя почти невидимые искры. Потух на несколько секунд, а потом снова загорелся. Снова послышались невнятные звуки. Казалось, что кто-то идёт по улице, очень осторожно идёт, вкладывая в каждый шаг всю свою осторожность. Этот кто-то не знал, что его сейчас слышат. Шаги затихли, и снова всё вокруг погрузилось в пепельную дымку.
Я хз, что это.
Просто было слово. И оно стало текстом. Усё.